Четыре пращура Руси: ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ

К 1200-летию НАШЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Прозевав в 1987 г. 2500-летие наидревнейшей из известных отечественных войн, проведённых предками восточного славянства (отражение нашествия переднеазиатских полчищ Дария I Гистаспа), мы упустили из виду и другой очень знаменательный юбилей. 2000-й год символизировал собой нам (как и всему человечеству) не только новое тысячелетие христианской хронологии, но и определяет собой достаточно точную (плюс-минус считанные годы) державную дату. Это — 1200‑летие Руси как самостоятельного государственного образования. Причём не какого-либо из (пускай и наикрупнейших) компонентов складывания восточного славянства (Великая Скифия была державой уже в 4 в. до н. э.), а непосредственно нашего (и лингвистически, и этнографически, и антропологически) цельного преемственно-политического организма. Исследования ряда последних десятилетий, осуществлённые специалистами разных направлений (В. В. Мавродиным ³⁴⁷, Б. А. Рыбаковым ³⁴⁸, Е. И. Прицаком, М. Ф. Котляром, Г. Г. Литавриным, П. П. Толочко ³⁴⁹, В. В. Седовым и мн. др.), определили именно рубеж 8‑9 вв. началом независимости Руси. Данный этно-политический организм, который охватывал первоначально южные и юго-восточные земли восточного славянства, после объединения с племенным союзом Олега Вещего в 882 г. вырос в восточноевропейского гиганта. Не менее сложным и любопытным является “эмбриональный” этап формирования “русов” в недрах Хазарского каганата в течение VIII в., в социально-экономических, культурологческих, этно-конфессиональных отношениях этой империи. Мы не ошиблись, использовав данное выражение относительно политического устройства Семендеро-Итильского государства 7 — 8 столетий.

Б. А. Рыбаков, касаясь в своих работах хазарского вопроса, догматизировал поздний Каганат образца 9 — 10 вв. После большой гражданской войны начала 800‑х гг. это объединение и приняло ту полуконфедеративную форму, как её ярко описал выдающийся московский учёный ³⁵⁰. “Имперская” же эпоха Хазарии по объективным причинам оказалась вне поля зрения творческого анализа Бориса Александровича. Семендерский каганат в 7-м столетии унаследовал административные институты Западно-Тюркского “эля” (централизованного кочевого объединения) с его иерархией. Возглавили же новую империю на Волге представители правящей у тюркютов династии Ашина ³⁵¹. Во время своего расцвета 700-х годов Хазария была достаточно монолитной структурой, но (вопреки своим гунно-протоболгарским, аварским и западно-тюркским предшественникам) уже не кочевой. Аланы и буртасы полностью, а хазаро-булгары частично осели на землю. Не была номадами, естественно, и та часть финского, славяно-постантского и крымско-готского населения, которое подчинилось Семендеру где-то в кон. 7 в. Военное могущество раннего Каганата обезопасило Восточную Европу от огузских, печенежских и кимако-половецких набегов с востока.

Сильное сопротивление оказала Хазария и северной экспансии Арабского Халифата ³⁵². Лишь один из походов исламского воинства (во главе с Мерваном) в Предкавказье и на Волгу был удачным. Однако данную победу Дамаск (тогдашняя столица арабов) не сумел закрепить. Через несколько лет Каганат возобновил “статус-кво”, но и учёл неудачу в “мервановой войне” 737 г. Столица окончательно переехала из северокавказского Семендера в Итиль на Нижней Волге. Значительные массы протоболгарского и аланского (ясского) населения были переселены из халифатско-хазарского пограничья в глубь империи. Так возникли Волжско-Камская Болгария, очаги салтовской культуры Дона, Северского Донца, Средней и Нижней Волги, на Яике и Нижнем Днепре. Разворачивая колонизацию аланами (ясами) и протоболгарами земель финских, славянских (постантских и именьковских) и буртасских подданых кагана, правительство Хазарии должно было как-то иногда и учитывать вынужденные потери этой части своих подданых (будуна).

О подробностях мы можем пока только предполагать. Несомненно одно ! Существенная пост-антская территория была итильским правительством изъята у какой-то местной восточнославянской группировки и передана аланским и булгарским мигрантам из северокавказских предгорий. Наиболее вероятно, что этими «автохтонами» оказалось одно из пост-антских племён, а именно – росы !

Одной из “компенсаций” росам вероятно была своеобразная военно-торговая привилегия, выданная Итилём этому восточнославянскому (постантскому) племени за изъятую у данного “вассала Каганата” (для мигрантов из северокавказского региона) землю. Росам Итиль поручил, по-видимому, формировать отряды сборщиков дани ³⁵³ (гл. о. пушной) на отдалённых, вассальных Каганату, северных территориях. Возможно, что с самого начала означенной русской практики (а может быть и спустя считанное количество «даннических годичных сезонов») это была откупная система. Росы, совершая «полюдье», отдавали тудунам (или непосредственно центральному хазарскому правительству) оговоренно-фиксированную часть дани. «Излишек» же оставляли себе. Накопившийся же подобным образом «капитал» русь активно употребила на развитие товарообмена в государстве, на «отшлифование» торговых маршрутов внутри Каганата и к ближним соседям Хазарии. Несмотря на свою «пост-мерванову» дисперсность, русы функционально оставались единой сплочённой племенной диаспорой, которую возглавлял свой (хотя и вассальный кагану) князь

Были, вероятно, и другие (тоже весомые) факторы такой привилегии именно “русам”. “Компенсируемая” территория охватывала значительную часть бассейна Северского Донца, касаясь и верхнего Дона. Здесь (где-то сразу после 737 г.) по археологическим данным — формируется местный наиярчайший, преимущественно аланский (ясский) вариант салтовской культуры ³⁵⁴. А до второй четв. 8-го столетия в этом районе функционировал один из постантских позднепеньковских археологических комплексов ³⁵⁵. Ряд исследователей именно данную зону связывают с этнонимами “росского” корня IV — VII вв. (росомоны ³⁵⁶, “рос” ³⁵⁷, росы ³⁵⁸). Можно предположить, что именно постантскому племени Слобожанщины, а именно росам, правительство Каганата в сер. 8-го столетия передало означенные выше данническо-собирательские и торговые льготы в качестве компенсации за землю, заселённую аланами и протоболгарами.

В последующие полсотни лет “русы” почти оставили оседлое скотоводство и земледелие, постепенно трансформировавшись в своеобразную “общехазарскую” военно-купеческую корпорацию (и диаспору) Каганата (что одним из первых подметил украинский востокоед Е. И. Прицак ³⁵⁹), расселившись во многих городах и факториях Итильского эля. Тем более, что количество последних в Хазарии в течение 8-го столетия непрерывно возрастало ³⁶⁰. Арабский исследователь IX — X вв. (который частично отобразил и ситуацию от себя порядка 100 — 150-летней давности ) Ибн-Росте пишет : “Русь пашен не имеет” ³⁶¹. Другие арабо-персидские источники отмечают города, фактории, целые “острова” росов, деловые качества этого народа, воинственность, драчливость, храбрость ³⁶². Органическое единство индивидуализма “русов” с этно-традиционалистским укладами их корпорации иллюстрируется очень зачительной властью жрецов, их институтом довольно таки частых человеческих жертвоприношений.

Хазария 8-го столетия была достаточно “раннецивилизованным” государством. Интенсифицировались и распространялись земледелие, ремесло, торговля, строительство ³⁶³. В правительственных кругах, среди аристократии, купечества, некоторой части других зажиточных слоёв населения функционировала древнетюркская руническая письменность ³⁶⁴. Некоторые “провинциальные” народы (особенно в Крыму и на Кавказе) использовали греческий алфавит или какой-либо его вариант. Одной из таких разновидностей, по-видимому, и стала т. н. “прото-кириллица” у “русов” ³⁶⁵.

Последние достигли определённого могущества в Каганате. Росская диаспора сумела развернуть своеобразную этно-социальную корпорацию, торговая привилегия которой в Хазарии всё более напоминала монополию. Ей удалось ещё до 800 г. сформировать обще-восточноевропейскую систему торговых путей с экспортными нитями (гл. о. пушными) вплоть до Багдада и Балха ³⁶⁶. Военная же служба “русов” на восточнославянских землях, поездки “гостей”-копорантов с данническо-собирательскими и торговыми целями к самым отдалённым постантским племенам оставляли их в своей языковой среде. Тюркский хазаро-булгарский (прачувашский) язык они знали как общегосударственный и деловой, но вышеназванные “прославянские” аспекты их жизни уберегли наших “диаспорников” от лингвистической ассимиляции. Да и хронологический срок “тюркского окружения” в жизни значительной части росов был недолгим — немногим более полустолетия (740 — 800-е гг.).

Процесс славянизации отдельных северо-иранских групп (отмеченный нами в первой и пятой главах) был неодновременным. Он различался в отдельных своих звеньях по интенсивности. Одним из предпоследних скифо-сарматских элементов Антии  5 — 7 вв. вероятно были и “проторосы”. Иордан для кон. 4-го столетия фиксирует росомонов и антов как совершенно различные этносы ³⁶⁷. Псевдо-Захарий в VI в. пишет о “народе рос” как о полностью самостоятельном ³⁶⁸. Только для начала седьмого столетия уже характерны какие-то туманные свидетельства о росах, как о славянском племени ³⁶⁹.

Оказавшись (наверное где-то во 2-й четв. 6 в.) в антском этно-политическом союзе “народ рос” (росомоны) постепенно славянизировался [блок-схема 8] и уже в первой половине 9-го столетия известен арабо-персидским наблюдателям как “саклабы”. Этим же этнонимом, как известно, в Халифате именовали, гл. о., представителей нашей языковой группы. Особенно настаивает на “саклабстве” “русов”-купцов Ибн-Хордадбех ³⁷⁰ (840-е гг.), который хорошо знал аланов и заметил бы “сарматство” наших “гостей”, если бы последние сохраняли северо-восточноиранский язык. Кроме того, этот видный халифатский администратор отметил использование “русами” местных рабов-славян как толмачей-переводчиков ³⁷¹. Это свидетельствует не только о постантском характере родного языка “гостей”, но и о существенном ухудшении знания ими общекаганатского хазаро-булгарского. На севере Халифата (где служил Ибн-Хордадбех) было весомое количество тюрок (рабов и наёмников : полицейских, воинов, чиновников).

Если бы “русы” были двуязычны и одинаково разговаривали бы как по славянски (на одном из постантских диалектов), так и по тюркски ; то они быстрее бы нашли огузских, карлукских, кимако-кыпчакских или собственно булгаро-хазарских толмачей. По-видимому, во времена Ибн-Хордадбеха (кон. 1-й пол. IX в.) “русы” уже продолжительное время были вне собственных государственных структур Каганата. Сохранились (как у наших “корпорантов”, так и у остальных постантов) скифо-сарматские собственные имена ³⁷² : Идар, Дир, Прастен, Пубексар, Фрастен, Вадим, Рогдай, Фурстен, Буслай и др. У росов, в частности, из всех восточных славян северо-иранская “подоснова” была наиболее яркой, что связано с относительно более поздним процессом ассимиляции данного племени в антской и постантской среде 6 — 8 вв.

В “черняхоидный” же период своего существования (3 — 5-го столетий) росомоны функционировали [блок-схема 7] как окраинный северо-восточный компонент Рейдготии. Германизация носителей пограничного северско-донецкого варианта ³⁷³ черняховской культуры в тот период была непродолжительной и весьма поверхностной. Росомоны сохраняли, по-видимому, свой скифо-сарматский диалект и иранские собственные имена (Сар, Аммий) ³⁷⁴. Сложились же они в этнополитическую единицу ещё в дочерняховский период (1 — 2 вв. н. э.), в процессе взаимодействия местного савромато-поставхатского населения и одной из пришлых групп ³⁷⁵ (собственно росиев) сарматов-аорсов [блок-схема 7].

Остальные восточные славяне (хотя и в меньшей степени чем росы) также несли в себе значительный арийский культурный, антропологический, языковый и этимологический элемент. Особенно он характерен был для полян, уличей, северян и тиверцев. Это вырисовывается как по археологическим данным ³⁷⁶, так и (предположительно) диалектными особенностями ³⁷⁷ данных “союзов племён”. Выраженные иранизмы и в самоназваниях ряда постантских объединений : северяне, хорваты, бужане, поляне ³⁷⁸. Последний этноним — переосмысленный (на славянской почве) скфо-сарматизм — сполы ³⁷⁹. Не будем повторяться и с иранскими этимологическими корнями росов. Даже этнографический характер террора, который совершали “русы” во время своих походов на Закавказье IX — X вв. ³⁸⁰, имел (скорее всего) скифские, а не славянские, балтские, финские, тюркские, угорские или варяжские черты.

Что касается последних !

Первое («до-гостомыслово») появление варягов на севере Восточнославянщины датируется археологами ещё 8‑м веком ³⁸¹. В районе Ладоги! Или Альдейгьи, как этот город назвали норманны. Конец же VIII столетия совпадает с общеевропейским «дебютом» движения викингов ³⁸². Формируется (в процессе нескольких непростых трансформационных этапов) «циркум-ильменское» объединение местных славянских и финских племён с варяжскими дружинами ³⁸³.

«Русь» же в конце VIII в. уже несколько десятков лет представляла из себя военно-торговую корпорацию хазарской службы и имела существенные отличия от норманнских мореплавателей в быту, идеологии, способах плавания и судостроения, верованиях и социальном устройстве. Другое дело, что для арабо-персидских наблюдателей оба эти светлопигментированных «морских» народа были как бы «на одно лицо». Русские товары (гл. о. меха) ещё в 790-х гг. знают Харун-аль-Рашид и его жена – Ситт-Зубейда. А сколько ещё до этого десятилетий прошло, прежде чем росская «диаспора-корпорация» не окрепла ? Сначала были освоены купеческие пути Хазарии. Затем состоялся выход «русов» на прикаспийскую торговлю с Халифатом. Ещё позднее наши «корпоранты» (где-то до 785 г.) проникли в «глубины» исламской империи, выдавая себя за христиан. Так что, «русы» как торговое, cоциально-экономическое и этно-политическое (хотя и вассальное) явление возникли по меньшей мере на четверть века ранее самого появления массового «движения викингов» ³⁸⁴.

Восточное славянство (в т. ч. и росы) самостоятельно развивает судостроение и, соответственно, технологию плавания по рекам, озёрам и морям ³⁸⁵. И вне зависимости (для «русской корпорации», по крайней мере, до начала IX в.) – от варяжского «шнеко-строительства».

С VII века у восточных славян последовательно менялась схема строительства судов: от каркасного (плетёного) судна, обтянутого корой или кожей (древнего корабля) к однодревке и набойной ладье, и, далее, к досчатому судну. Уже в VIII веке спускаются со стапелей килевые клинкерные суда с досчатой клинкерной обшивкой с симметрично заостренными носовой и кормовой частями, а также плоскодонные суда с прямыми бортами и с досчатой обшивкой встык, с заостренной носовой и усеченной кормовой, а также, возможно, с симметрично усеченными частями.

С началом около 800 г. гражданской войны в Каганате ³⁸⁶ (в связи с принятием Итилем иудаизма как государственной религии) имело, по-видимому, место взаимодействие “русов” и и независимых (тогда!) северных восточнославянских племён. В военных дружинах этих структур вполне могли фигурировать (а то и руководить ими!) – варяги. «Корпорация» Русь (возглавив, повидимому, несколько южных и центральных восточнославянских племён) отделилась от Хазарии. Более того, князь росов провозгласил себя каганом и был (возможно) одним из активных претендентов в борьбе за центральную власть в Итиле.

Тогда, скорее всего, и произошло первое совместное взаимодействие «Циркум-Ильменщины» и Руси, о чём свидетельствует агиографический документ «Житие Стефана Сурожского» ³⁸⁷. Вернее — сохранившийся вариант этого «жития», переписанный в 15 — 16 вв.! В документе говорится о том, что один из варяго-словенских предводителей (в этом позднем варианте жития он назван «новгородским князем», хотя Новгорода в 800‑м году ещё не существовало; тогда где-то в том районе функционировал ещё не раскопанный Словенск-на-Ильмене!) – Бравлин принимает участие в «каганатской смуте» на стороне русов ³⁸⁸. В процессе перипетий хазарской гражданской войны это северное воинство совершает нападение на города южного Крыма. Данное событие достаточно смутно отображено в «Житии Стефана Сурожского». Интересно то, что в данном первоисточнике отмечаются как «новгородцы» (отряд Бравлина), так и «русы». Последних (какое-то воинское подразделение «диаспоры») русский «каган-князь» временно подчинил Бравлину, которому (то ли наёмнику, то ли ладожансому варяго-словенскому союзнику) был, возможно, поручен вспомогательный крымский театр военных действий хазарской гражданской войны. Увлёкшись яркостью непривычно-роскошных взору раннего викинга городов Южного берега Крыма, варяго-словенский предводитель атаковал не только итильских, но и константинопольских подданых на полуострове.

Борьба за «Хазарию в целом» шла с переменным успехом ³⁸⁹. К концу войны Русь оформила свой собственный каганат. В его состав вошёл ряд тогдашних восточнославянских (пост-антских) союзов племён, точный перечень которых из-за недостаточной информации первоисточников определить невозможно. Весьма вероятно наличие среди них уличей (русов-ал-лудана арабского источника «Худуд-аль-Алем») ³⁹⁰ и северян (явных союзников, по археологическим данным, русов — в совместном разгроме ими племенного союза носителей волынцевской культуры), а также, по-видимому, небольшие восточнославянские группы радимичей и полян. В новое государство, естественно, были включены и те города, фактории и “острова”, над которыми “росам-диаспорникам” удалось сохранить контроль.

Однако весомая часть последних вынуждена была покинуть Итиль, Семендер, Булгар, Таматарху, Фанагорию, Керчь и ряд других населённых пунктов Хазарии. Значительное количество “русов” заполнило племенные центры северян, уличей и полян, где купеческие и сторожевые пункты “корпорации” были и раньше.

Тогда же (около 800 г.) было ликвидировано политическое объединение носителей сейминско-деснянской волынцевской культуры ³⁹¹. Этот племенной союз оказался, по-видимому, среди враждебных «русам» и северянам группировок «хазарской смуты». Такие поселения волынцевцев, как Славия (Словенск-на-Десне — район Чернигова-Шестовиц), Ромен (Ромны-Засулье) и нек. другие были тогда, судя по метаморфозам археологических данных ³⁹², непосредственно подчинены «каган-русу», а сельские веси «освоило» население роменской археологической к-ры ³⁹³. Последнюю специалисты единодушно связывают с северянами. Мигранты (ранние северяне) расселились среди остатков местных волынцевцев, с которыми потом и слились. Археологи прослеживают, как мы отмечали ранее, именно в данный момент (примерно в 800 г.) резкую и существенную смену культур ³⁹⁴. Из летописей известна позднее какая-то особая «сейминская ветвь» северян ³⁹⁵. Эти «семичи» — та, повидимому, из региональных групп (в X — XI вв.) данного «союза племён», в формировании которой пост-волынцевцы составили наизначительнейший компонент.

Археологической подосновой «прото-сеймичей» как раз и является волынцевская культура (кон. 7-го — cамое начало 9-го столетий) данного региона. Завершение существования последней как раз и совпадает с «хазарской смутой», независимостью Руси и значительным расширением северянского — роменского хозяйственного комплекса. В известном письме хазарского «царя» (верховного мелех-бека) Иосифа (2‑я четв. X в.) описываются события зарождения Семендеро-Итильской державы (2‑я  пол. 7-го столетия) и её расцвета в 700-е гг. ³⁹⁶ Именно к последнему («золотому веку Итиля») и можно соотнести указание «Письма царя Иосифа» о вятичах, северянах и «славиунах» как о данниках Каганата. Ильменские же словене никогда не были подчинены Хазарии. Следовательно, это не их имело в виду означенное письмо.

А кто был тогда (в 8 в.) соседом племенного соза северян-раннероменцев ? С северо-востока — вятичи. А с юга ? Волынцевцы !

Т. е., письмо мелех-бека Иосифа — единственный документ, свидельствующий о племенном имени носителей волынцевской культуры ³⁹⁷. Их название, как и нескольких иных тогдашних (как восточных, так и западных, и южных) славянских группировок, — словене.

Своеобразным киево-ходосовско-дарницко-троещинским вариантом волынцевцевявились поляне образца 2‑й пол. 8 века ³⁹⁸. Сформировавшись в процессе ассимиляции антами с конца 4-го и до начала 6-го столетий части черняхоидных среднеднепровских «пост-сполов» маленькое «племя Кия» участвовало в различных восточнославянских этнических перегруппировках 3‑й четв. I тыс. н. э. В 1‑й пол. 8 в. [блок-схема 9] полянская родоплеменная группа вероятно вошла в союз «хазарских словен». С 800 г. киевские пост-анты повидимому «самостоятельный» вассал «каган-руса». Масуди (который, как и др. тогдашние арабо-персидские авторы, делал хронологические реминисценции в более раннюю по сравнению со своим временем хронологию) для 1‑й пол. 9 в., отмечал, что «Куяб» хотя и близко в то время был связан с русами, но представлял тогда из себя другую (нежели собственно «Русь») этно-политическую структуру ³⁹⁹.

Где-то в Азово-Причерноморье каким-то образом ещё сохранялся ⁴⁰⁰ под контролем Руси (недалеко на востоке и северо-востоке от Таматархи-Тмутаракани) и после «большой каганатской смуты» какой-то «остров русов» — Вабия. Это, скорее всего, дельта Протоки-Кубани. Что подтверждается современными археологическими материалами Голубицкого городища в кубанской дельте. Ещё до захвата Таматархи Святославом в 960‑х гг. Вабия являлась, вероятно, оперативной базой кавказских похдов «русов» 9 — 10 столетий !

3 среднеднепровские племенные группировки (уличи в те годы жили ещё в нижнем Поросье и Потясьминщине) в 9 в. располагали несколькими городами. Это Киев (Куявия), Словенск-на-Десне (Славия — будущий Чернигов) ⁴⁰¹, Ромен ⁴⁰², Любеч, Луджага-Лтава (Полтава) ⁴⁰³, Пересечень ⁴⁰⁴. Поздние появляются Родень ⁴⁰⁵, Донец, Белгород-на-Ирпене, Новгород-Северский, Курск и др. Кое-что сохранилось в непосредственном распоряжении росов и от их “досалтовской” земли 6 — 8 столетий, которая не была “обулгарена” или “ясинизирована” с 740 и по 800 гг. Географ Баварский (873 г.) упоминает о каких-то “русах”, размещая их где-то “между уличами и хазарами” ⁴⁰⁶. Речь, по-видимому, идёт о части территории будущего Переяславского княжества, на которой современные гидронимисты (А. С. Стрижак, О. Н. Трубачёв и др.) нашли самый плотный слой иранских названий рек во всей Украине ⁴⁰⁷ (Сула, Хорол, Удай, Самара, Артополот, Надра, Овда, Удав и т. п.). Росам же характерно наибольшее количество скифо-сарматских черт по сравнению с другими восточнославянскими племенами ⁴⁰⁸. Данное гидронимическое обстоятельство свидетельствует, возможно, о том, что именно на этой территории (запад, северо-запад и центр Полтавщины) наиболее вероятно и была древнейшая резиденция русских каганов — Артаб (Артания) ⁴⁰⁹. Вероятно, что где-то в районе речки Артополот ⁴¹⁰ ! У Ибн-Хаукаля в 1-й пол. 9 в. Куяб ещё не является центром Руси ⁴¹¹. Позднейшие арабские свидетельства указывают именно на Артаб как на старейшую ⁴¹² из знаменитой “русской триады” столиц (Куявия, Артания и Славия).

“Алано-салтизированные” бывшие росские земли Слобожанщины также оказались охваченными перипетиями “большой хазарской смуты” начала девятого, но сохранили определённые вассальные взаимоотношения с Итильским каганатом ⁴¹³.

Варяжские дружины, начиная с похода Бравлина, появляются в тогдашней Ранней Руси. Некоторые из них идут на непосредственную службу новому государству. Формируется также «механизм вступления» тех или иных групп викингов в состав «корпорации», которая ещё продолжительное время существовала и после «обретения державности», всё-более приобретая черты социально привилегированного слоя.

Ещё в рамках Хазарии русская диаспора имела некоторые черты полиэтничности. В неё могли войти и славяне других племён, и финно-угры ⁴¹⁴, и тюрки ⁴¹⁵, и аланы ⁴¹⁶, и буртасы. Однако каждый “корпорант-неофит” должен был влиться в этно-социальную структуру “Руси”, принять (хотя бы частично) её “конфессиональные ценности”. Власть волхвов и институт человеческих жертвоприношений по арабским сведениям были очень велики ⁴¹⁷.

Это обстоятельство, по нашему мнению, также свидетельствует против “первичного норманнства” росов ⁴¹⁸. Варяги-язычники ни в своих походах, ни у себя дома почти не знали культа приношения в жертву богам людей. “Русы” же практиковали такие обрядовые действия очень широко и долго, вплоть до 986 г.

В течение 1-й трети 9-го столетия усиливается внешнеполитическая военная, торговая и дипломатическая активность нового государства. Из значительного количества морских походов на византийские владения той эпохи нам известны 2 (на остров Эгину и на Амастриду) ⁴¹⁹, а сколько их осталось вне поля зрения очень скупых анналов и выборочных агиографий (житий святых) той эпохи.

Волыняне-бужане, как и ряд других восточнославянских «союзов племён», находятся в течение 9‑го столетия в определённых позитивных контактах с Русью. То ли непосредственно в её каганате (а затем и в русском Первом, диро-аскольдовом, великом княжении), то ли в качестве союзников. Каковыми волыняне и были в течение первых ста лет функцмонирования Второго (рюриковичского) русского великого княжения. Не исключено, что в геополитических периптиях развития ранней Руси IX в. у бужан происходил взаимообмен обеих функций. В 10‑м столетии, как известно, волыняне функционировали в качестве русских «дальних федератов» (как адриатические венеты для республиканского Рима 3 — 1 вв. до н. э.). И оставались таковыми вплоть до своей полной инкорпорации в «империю Рюриковичей» в 981 году.

Во всяком случае, именно благодаря этим антизированным в 7 — 8 вв. [блок-cхема 8] потомкам склавинского племени дулебов ещё в 1-й четв. 9 в. устанавливается торговый обмен главных городов Русского каганата (через посредничество также и чешско-моравских племён) с немецким Раффельштедтом. Впоследствии же и с Регенсбургом. В те годы стали известны в Южной Германии т. н. купцы-«рузарии» ⁴²¹. В дальнейшем эти русско-баварские экономические связи осуществлялись (посредством, по-прежнему, бужано-волынян) через Моравское княжество.

В конце 830-х гг. каган Руси отправляет дипломатическую миссию в Византию. В её составе были и варяги ⁴²².

Нам неизвестны последствия контакта Арсы и Константинополя в 838 — 839 гг., но возвращению «слов» помешала новая «хазарская смута» с активным участием в ней кочевых угров ⁴²³. Поддерживая то одну, то другую сторону возобновлённого конфликта, мадьяры (будучи в конце 830-х годов более-менее лояльными итильскому правительству) поселились на обоих берегах Нижнего Днепра, нанеся поражение местным боилам-сепаратистам и перерезав коммуникации Руси. Выходы к Чёрному (Русскому) морю для русов были блокированы венграми.

Нижневолжский Каганат частично возобновил своё могущество.

Если в арабо-персидском анонимном документе нач. 30-х гг. 9 в. (Худуд-аль-Алем — «Области мира») Хазария представлена низовьями Волги, cеверокавказскими степями и восточным Крымом ⁴²⁴, то у византийского инженера-строителя и дипломата Петроны Каматира (менее чем через 10 лет) Итиль вновь контролирует значительную часть Восточной Европы ⁴²⁵. Правитель «русов» титулизируется в те годы уже снова как князь ⁴²⁶. По-видимому, «великий князь» !

Артаб пошёл на значительные уступки Хазарии где-то около 840 г. Оставшись самостоятельной, Русь тогда отказалась от императорского титула кагана. Возобновив с разрешения Итиля (и вассальных ему мадьяр) крымскую и восточную “багдадскую” торговлю, русская “корпорация” (по данным Масуди) стала источником одного из главных таможенных доходов хазарского правительства тех лет ⁴²⁷. Воссоздались какие-то, хотя и формальные, даннические отношения ⁴²⁸.

Однако Каганат уже не был той империей, какой он был в 8‑м столетии. Именно тогда (1-я пол. 9 в.) он стал «рыбаковским» ⁴²⁹. Значительные территории были утрачены полностью, другие функционировали на конфедеративных условиях. Рядом с каганом в Итиле появился т. н. «царь» (мелех-бек) ⁴³⁰. Подобный «дуумвират» отобразил специфику «иудаизации» Хазарии и противоречил традиционным централистским гуннским и тюркским институтам ⁴³¹.

Какова же судьба “русо”-варяжского посольства 830-х годов ? Ещё до завершения хазаро-мадьяро-русско-“боило-апостатского” конфликта, находившиеся в Царьграде русские «слы» оказались отрезанными от днепровского маршрута кочевыми уграми. Тогда означенная делегация приняла решение проехать в Русский каганат со стороны Волыни, попав в неё, естественно, через Моравское княжество и союзные ему северные пра-словацкие племена, обитавшие тогда в Южной Польше. Оптимальным мог быть вариант попадания в «мораву» из Константинополя в 838-839 гг. через Дунайскую Болгарию. Это, однако, тогда было невозможно. В 837 году смоляне (славянское племя в Македонии) восстали против ромейского верховенства, заключив союз с болгарским ханом Пресианом. В результате развернулась болгаро-византийская война за Македонию и Албанию, за выход Болгарии к Эгейскому и Адриатическому морям. Эта вооружённая борьба Ромейской империи и Плискского ханства длилась несколько лет ⁴³².

Был выбран третий вариант «рейса Константинополь — Артания». Благодаря подвернувшейся византийско-франкской диломатической «оказии»! Как раз в это время восточно-римский император Феофил направлял делегацию к своему западно-римскому (франкскому) «коллеге» Людовику I Благочестивому ⁴³³.

Русское посольство присоединилось к византийскому и вместе с ним морем, обогнув Грецию, через Адритику отправилось в Венецию. Из «Веденца Славного» обе делегации через Фриулию, Хорутанию (Корюшку, Каринтию), Баварию и Алеманнию прибыли на Рейн. В Ингельгейм, тогдашнюю резиденцию Людовика Благочестивого! Русские «слы» не стали из Каринтии чарез Аварскую марку заворачивать в Моравию, а решили воспользоваться случаем для того, чтобы установить хоть какой-нибудь дипломатический контакт Руси с Франкско-Римской империей. Посольство «Рус-каганата» продолжило сопровождение византийских дипломатов вплоть до двора «императора Запада».

Однако самому Людовику (либо же его ближайшему окружению) русское посольство показалось подозрительным. Выяснилось, что среди русских дипломатов оказались норманны-свионы!

Тогдашнюю ситуацию при каролингском дворе можно было понять! Многие прибрежные районы Франкской Державы вот уже несколько десятилетий терзали набеги викингов. Среди этих «находников» более всего свирепствовали у берегов каролингских владений – датчане (даны) и норвежцы. Иногда пиратствовали там и ёты (скандинавские готы). Свионы же почти всю свою активность (и пиратско-завоевательскую, и торгово-предпринимательскую, и военно-наёмническую) направляли на восток. Хотя представители этого племени и были относительно «самыми безобидными» из викингов для франкского правительства, но и они (как часть норманнов) вызвали настороженность в Ингельгейме.

Как закончилось расследование Людовиком Благочестивым «истинности» русского посольства мы не знем, но несомненен тот факт, что о приближении делегации Русского каганата (вместе с византийцами) к императорской резиденции там стало известно по меньшей мере за несколько дней до конкретного прибытия этих послов. И это не вызвало никаких предварительных настороженностей франкского императорского двора. Русь в Ингельгейме, скорей всего, от баварских информаторов знали. И никоим образом не идентифицировали росов с норманнами. Даже с самыми для Каролингской империи «относительно безобидными» — свеями.

Даже если бы и существовало (как утверждают норманисты) где-то в Скандинавии какое-то (несохронившееся в первоисточниках) небольшое варяжское племя «русь», то почему же только представители этого маленького псевдорусского субэтноса и появляются в Гардарик. (Так именовались у ранних викингов восточнославянские земли!). С лёгкой руки норманистов и Бравлин был представителем означенной псевдо-руси, и ингельгеймские «слы», и Аскольд, и Рюрик, и Олег, и большинство представителей их варяжских дружин. А где же свеи, даны, урмане (так на Руси называли норвежцев!) и ёты ?

Чем кончилась русско-артанийская дипломатическая миссия в Ингельгейм — неизвестно. И вряд-ли когда-нибудь судьба этого посольства известной станет.

Осознав уязвимость для кочевнических набегов (которые стали реальностью из-за новой волны хазаро-каганатских гражданских войн 2‑й четв. 9 в.) местонахождения своей лесостепной резиденции, великий князь росов (а им, согласно Масуди, в кон. 1-й пол. 9 в. был Дара (Дир) ⁴³⁴) меняет столицу. Его ставка переезжает в полянский Киев ⁴³⁵, пока ещё незначительно освоенный «русами-корпорантами». Однако ещё некоторое время за «божественной» Артанией сохрнялась функция «первопрестольной».

В новой же столице «дорюриковой» Руси концентрируются элита «корпорации». В большинстве своём это этнические росы. Диалект последних активно взаимодействует с весьма близкородственным (таким же пост-антским!) наречием местных полян — также (как и русы) одного из наиболее социально-экономически высокоразвитых восточнославянских племён. Полянские «мужи нарочитые» (благодаря столичным функциям Киева) активно включаются в состав господствующего слоя «дировой» Руси. Тогда и начинается, повидимому, процесс формирования наречия, лёгшего впоследствии в основу языка (в т. ч. и административного) «империи Рюриковичей». Последний же, как известно, позднее (в 11 — 14 вв.) ассимилировал ⁴³⁶, в конечном счёте, почти все (кроме закарпатского варианта бело-хорватских!) палео-восточнославянские говоры [блок-схемы 10, 10а].

Большим авторитетом пользовался и будущий Чернигов (“Славия”-Словенск-на-Десне). Это был значительный по тем временам русско-“словено-сеймичский” населённый пункт среди «новых» (бывших волынцевских) северянских (южных средне-роменских) волостей. Сами же северяне, многочисленнейшее из племён тогдашней (пока ещё южной восточнославянской) Руси объективно так же тяготели к данному центру (Словенску-на-Десне — “Славии” арабо-персидских источников ⁴³⁷).

В сер. IX в. один из “инкорпорированных” в “русы” варягов (Аскольд ⁴³⁸) становится соправителем росского династа Дира. Последний (по косвенным данным Масуди) был сильнейшим из «царей саклабов» первой половины данного столетия, что отображает ведущую роль Руси среди славян уже в ту первоначальную стадию существования этого государства. При Аскольде отмечается определённое восстановление (после «кризиса» конца 830‑х – начала 840‑х гг.) убедительных внешнеполитических позиций нашего тогдашнего молодого этно-политического образования. Окончательно ликвидируется (по летописям!) в 3‑й четв. IX в. даже формальный сюзеренитет Хазарии над Русью ⁴³⁹. Хотя титул «кагана» правители росов не стали для себя восстанавливать, «прижившись» к новому – «великий князь»! Усиливается давление Руси на Византию. Симптомом чего и были два похода на Царьград ⁴⁴⁰.

В 870-е гг. Аскольд попробывал утвердить христианство в Киеве ⁴⁴¹. Это подтверждается посланиями патриарха Фотия тех лет и появлением в списке кафедр Константинопольской Православной церкви 3-й четв. IX в. Русской епархии. Во времена Нестора-летописца (2-я пол. 11-го столетия) в Киеве ещё было какое-то смутное воспоминание о христианстве Аскольда. На его могиле местные власть имущие строили церкви.

Cообщение ПВЛ о том, что Аскольд и Дир «рюриковы бояре» 860-х годов является полумифической импровизацией одного из авторов летописи ⁴⁴². Или самого Нестора, вероятно, что и Сильвестра, но скорей всего это стиль т. н. «Ладожанина». У последнего были какие-то смутные сведения о «варяжестве» Аскольда, а частое сочетание его имени с соправителем Диром характеризовало всю «до-олегову эпоху» в легендах Киевщины одинадцатого столетия. Норманистская же схема авторов «Повести...» (особенно последнего из её редакторов) не предполагала каких-либо «до-рюриковых» варягов в Киеве, а потому и возникла подобная импровизация. Бравлин и викинги «русской службы» 830‑х гг. в исторических преданиях Среднего Поднепровья 11 в. были уже забыты. Первого запомнило лишь византийское «Житие Стефана Сурожского», вторых же зафиксировали позднефранкские «Бертинские анналы».

Что же касается норманистской гипотезы о варяжской этимологии этнонима «русь», то ни в каком из подразделений как скандинавской, так и всей германской этно-лингвистической общности не зафиксировано какой-либо родо-племенной группировки с аналогичным именем.

Часть западно-финских племён называли шведов (свионов, свеев) — «гребцами» (ruotsi), но вероятность транслитеризации «руотси» где-либо в «русь» по всем канонам лингвистики весьма сомнительна. Сами же шведы себя никогда «руотсами» (а тем паче русами) не называли. Топоним Рослаген ⁴⁴³ — Русский берег (недалеко от Стокгольма) сложился лишь в самом конце эпохи викингов, когда уже сложились постоянные торговые и дипломатические контакты Шведского королевства с державой Рюриковичей от Сигтуны (через Рослаген, Аландские острова, Финский залив, Ладогу и Волхов) до Новгорода. И далеко не с самого начала существования этого Второго Великого Русского Княжения. Где-то не раньше начала 11 века.

И уж никак не интерлитеризуется по канонам лингвистики с «русью» имя восточногерманского племени 1‑й пол. – сер. I тыс. н. э. – ругиев. Да и их прародина, остров Рюген, в 8 – 12 вв. был заселён бодричами. Более того, данный остров этими славянами в тот период уже был переименован (посредством всё той же ннтерлитеризации) в Руяну.

Значение викингов в формировании социальнo-экономической надстройки Руси (особенно «укрупнённой» — объединённой Олегом Вещим) большое, но не они стояли у её «колыбели».

Дир арабским источникам известен ещё с 840-х гг. Об Аскольде (и его сыне) сообщает (при описании событий 3-й четв. IX столетия) т. н. “Никоновская летопись”. Ряд современных исследователей считают сообщения данного источника 16 в. относительно “до-рюриковых лет” не лишёнными исторического рационального зерна. Убедительными и археологически подтверждёнными оказались, например, противоречивые взаимоотношения (согласно Никоновской летописи) древнейшей Руси с чёрными болгарами (салтовцы) тех лет. Контакты, в частности, не отображённые в ПВЛ ⁴⁴⁴.

Раскопки последних десятилетий иллюстрируют взаимные влияния обитателей салтовской культуры и восточных славян ⁴⁴⁵. Мирный обмен Руси и ядра “чёрных болгар” (алано-булгар Левобережной Украины и Дона) чередуются с военными столкновениями, что показывают также “Худуд-аль-Алем” ⁴⁴⁶, Гардизи, Масуди.

Аскольд был выходцем из первого (до-рюрикова и до-гостомыслова) варяго-ладожско-ильменского политического конгломерата ⁴⁴⁷. Это объединение варягов-находников, словен ильменских, кривичей, чуди (эстов), веси (вепсов) и мери приобрело где-то примерно к концу 830‑х гг. достаточно жёсткие даннические формы ⁴⁴⁸. Сей конгломерат в сер. 3‑й четв. 9 в. изгнал со своей территории варягов в процессе восстания славянских и финских племён региона. Это событие отобразила ПВЛ ⁴⁴⁹. При этом, однако, «циркум-ильменское» разноплеменное объединение вошло («время Гостомыслово»!) в полосу «полураспада». Ладожанские и словенские «мужи нарочитные», которые уже привыкли к «столичным льготам», утратили значительную часть своих доходов в результате ослабления единства в данной славяно-финской политической федерации. Поэтому произошло т. н. «призвание варягов». Северовосточнославянско-финское объединение возродилось во главе с Рюриком, оказавшимся (в отличие от предыдущих варяжских вождей-пришельцев) не свеем, а этническим даном (датчанином), значительную часть своей биографии проведшим в поздней Франкской империи ⁴⁵⁰. Это событие (в 860-е – 870‑е гг.) и было, в свою очередь, реальным стартом непосредственного процесса огосударствления на севере Восточнославянщины. О чём свидетельствует назначение рюриковых мужей-посадников по регионам «Циркум-Ильменщины», где должны были бы по старой традиции фигурировать местные племенные князья и князьки. Ибо все предыдущие метаморфозы сего большого северовосточнославянско-финско-варяжского геополитического образования не выходили за рамки племенного (вернее межплеменного) союза. Типа антского (ранее 4 – нач. 7 вв.)! Или древне-прусского (ранее VIII – кон. XIII вв.).

На юге же постантской этнической территории в начале последней четверти 9 в. вырисовывается временный упадок Руси. Этому способствовала, возможно, аскольдова преждевременная попытка её христианизации, как и нек. др. причины. Отделились, возвратившись под сюзеренитет хазар, северяне. “Славия” (Словенск-на-Десне) была ими (где-то ранее 880 г.) захвачена и переименована, вероятно, в честь своего тогдашнего светлого князя (“cвият-малика” по Ибн-Росте) Чёрного ⁴⁵¹. Чернигов надолго становится столицей северян.

Отделились почти все другие “племенные союзы” Русского объединения. Cледует отметить, что в течение всего 9-го столетия это образование было неустойчивым. При тех или иных обстоятельствах “светлые“ (и “помельче“) княжения (северяне, радимичи, древляне, полочане, дреговичи, уличи) то входили, то выходили из Руси. Особенно непостоянными в этом плане были древляне ⁴⁵². Поляне же, наоборот, — постоянные члены “рус”-каганата ; тем более, что в их cтольный город перебралась резиденция правителей всего объединения. Волыняне и тиверцы являлись, по-видимому, “дальними федератами” — толковинами Руси. Они непосредственно не входили в состав собственно Дирово-Аскольдовой державы. Смута же 870-х гг. временно отрезала тиверцев и волынян от контакта с Русью. Тогда же перешло под сюзеренитет хазар небольшое восточнославянское племя радимичей. Уличи отделились во главе с каким-то, вероятно, росским (из рода Дира) династом. Бывшая столица Руси — Артаб (“Артания”) в те годы, по-видимому, и был разрушен. Это могли сделать вассалы Хазарии ; мадьяры или “чёрные болгары” (алано-протоболгары салтовсклй культуры).

Под властью Аскольда и престарелого Дира до 882 г. осталась лишь Полянская земля, которую в течение предыдущих десятилетий достаточно плотно населили “этнические” росы из Артабщины, а также “русы”-корпоранты (блок-схема 9). В меньшей концентрации данная этно-социальная группа расселилась, по-видимому, также среди уличей и северян. Слияние ⁴⁵³ росов-“русов” с полянами продолжалось около полутора столетий, но ещё при Игоре они выставляли отдельные (одно от другого) воинские подразделения, как и варяги, кривичи, словене ильменские, тиверцы и печенеги (поход на Царьград в 941 г.). Совсем неизвестны исторические и политические перипетии “острова русов” — Вабии (Голубицкая-1). Поход на Абесгун определён арабо-персидскими источниками в очень широком хронологическом диапазоне (864 — 884 гг.) ⁴⁵⁴. Неясно, к какому периоду отнести данную русскую экспедицию ? То ли к эпохе расцвета Аскольдовой державы кон. 860-х гг. Или к кризису следующего десятилетия, связанного с попыткой принятия христианства. Возможно, что в момент нападения на Абесгун (если оно было осуществлено где-то в 883 — 884 гг.) в Киеве уже правил Олег. В 900-е гг. Вабия уже определённо координирует свои антиарабские экспедиции с “Русью Рюриковичей” (походы 909, 910, 913 и 944 гг.) ⁴⁵⁵.

Неудачная попытка Аскольда в 870‑е гг. начать внедрение христианства на Руси вызвала её ослабление. Ряд восточнославянских племён вышел из состава Первого Великого Княжения.Русская “корпорация”, а также полянская племенная верхушка разуверились в Аскольдово-Дировом дуумвирате. Совместно с прибывшим с севера Олегом они свергли русских великих князей ⁴⁵⁶ и утвердили «Рюриковичей». Фольклорно отобразила данные события по киевским преданиям ПВЛ ⁴⁵⁷. Примерно в 882 г. циркум-ильменский конгломерат (начавший с 870‑х гг. приобретать форму ранней государственности) и Русь объединились ⁴⁵⁸. Генезис нашей державности приобрёл новую качественную форму.

“Укрупнённую Русь” возглавила фактически прежняя “корпорация” росов, лучше организованная и более дисциплинированная, чем варяжская вольница. Дружины последней довольно-таки быстро ассимилирует русская военно-торгово-административная диаспора, распространившая свою сеть после образования звена “Киев — Новгород” на северную Восточнославянщину. Гнездово, Старая Русса, Ростов Великий, Изборск, Псков и ряд др. укреплённых пунктов бывшей Рюриковой Циркум-Ильменщины становятся местами концентрации русских и русо-варяжских “корпорантов”. “Завоёванные” норманно-словенами росы культурно и “административно” ассимилируют варяго-новгородских “завоевателей”. Русь осваивает и Рюриково прото-государство. Киев в качестве «матери городов русских» (как уже и циркум-ильменских также!) стал столицей Второго Русского великого княжения.

“Рюриковичи”, взяв власть из рук полянской племенной и росской диаспорной аристократий, довольно таки быстро “корпоратизировались” и сами. Они начали придерживаться русских обычаев, почитать местных ирано-славянских богов, их волхвов-жрецов ⁴⁵⁹. Да и захоронены первые князья новой династии (Олег и Игорь) были не по варяжскому (норманнская форма трупосожжения ⁴⁶⁰) обряду и даже не по славянски (урновая кремация ⁴⁶¹), а скифо-сарматским “срубным” трупоположением (“бысть погребоша” ⁴⁶²). Последнего придерживалась значительная часть “корпорантов” — особенно те из них, которые непосредственно своим происхождением восходили к “племенным росам” VI — VIII вв. Естественно, что именно такой погребальный обряд требовался жрецами и для правящих династов. Арабские источники 9-го и 10-го столетий свидетельствуют о сосуществовании у “русов” ингумации с кремацией в похоронных обычаях ⁴⁶³. Это видно и по археологическим материалам т. н. “дружинных курганов” тех лет ⁴⁶⁴.

Возобновление власти Киева на юге над большинством быших дировых вассалов осущствил Олег. Был отстроен (несколько ближе к центру державы) на новом месте (на Трубеже) воспреемник старого Артаба — Переяславль Русский. Здесь мы имеем, по-видимому, любопытную антскую (и постантскую) традицию. Если старый “славный город” переносится на новую территорию, то он вместо прежнего названия именуется “Переяславлем” (как бы “переимае славу” населённого пункта-предшественника) ⁴⁶⁵. Подобное было у дунайских болгар в 9 в. Столица этого государства Плиска “перенеслась” в Переяслав. Или Преслав — учитывая южнославянское (и церковнославянское!) неполнозвучие. В формировании же этого южно-славянского народа антские балканские мигранты, как известно, сыграли наибольшую роль ⁴⁶⁶. Похожие явления заметны и в более поздней Руси 11 — 13 вв. Cтарая Рязань сначала заложила, а затем и перебазировалась в Переяславль-Рязанский ⁴⁶⁷. Метамофоза же с Клещиным на Плещеевом озере прошла быстрее. Переяславль-Залесский был сооружён ⁴⁶⁸ на другом берегу данного водоёма через несколько лет после большого пожара. Данное стихийное бедствие уничтожило городок Клещин, который после уже не восстанавливался ⁴⁶⁹.

Информация же о сооружении Переяславля-Южного якобы Владимиром Святославичем в 980-х гг. ⁴⁷⁰ — результат некритического использования местного предания авторами ПВЛ. В данном же первоисточнике указанный город упоминается как существующий ещё под 907 г. ⁴⁷¹. Владимир Святославич лишь восстановил разрушенный ранее печенегами (по-видимому где-то 3-й четв. X в.) населённый пункт. Местное же переяславское сказание (через столетие после события) представило летописцу в кон. 11-го столетия переплетение легендарных и фактических данных. Cтарое “олегово” “переятие славы” трансформировалось у несторового корреспондента в имя главного героя битвы, следствием которой и явилось уже восстановление Переяславля-Русского.

Cвоеобразный компромисс произошёл у Киева с северянами ⁴⁷². Не одержав решительной победы над “светлым” князем Чёрным, Олег Вещий уговорил северского правителя на “перевассализацию”. Значительно уменьшенная дань должна была поступать не Итилю, а Киеву. Бывшая русская “Славия” (Словенск-на-Десне, а теперь Чернигов) была оставлена северянам и приобрела статус “второго города” государственного (тогда ещё полуфедеративного) образования Рюриковичей, что и отразили олеговы русско-византийские документы нач. X в. Этот административный центр утвердился в качестве резиденции северских “светлых” князей династии Чёрного. Последние (или предпоследние) представители этого “дома” были похоронены в известном археологическом объекте “Чёрная могила” в кон. 3-й четв. 10 столетия ⁴⁷³. Через некоторое время после данного захоронения Северщина непосредственно перешла под власть Владимира Святославича и его наследников.

Отмеченная арабами в ІX в. “русская триада” городов ⁴⁷⁴ стоит на первом месте и в русско-византийском “ряде” 907 г. Это Киев, Чернигов (“Славия”) и Переяслав (“перемещённая” Артания). Со стороны русского “олегова” правительства то была своеобразная дань традиции. Если северская столица и сохранилась где-то в “главной обойме” восточнославянских центров (а также была резиденцией “первого” в иерархии “светлых” князей), то иное дело бывшая Артабщина. Переяславль-на-Трубеже был тогда, по-видимому, “бледной тенью” бывшей “первопрестольной” Руси, сменив не только своё имя и местонахождение, но и этнический, и социально-экономический вес. Кроме того, Артабская Русь (современные Полтавщина и юг левобережной Киевщины) из-за нападений “чёрных болгар” и мадьяр, а в 10 в. особенно в связи с набегами печенегов почти полностью опустела.

Сама же Артания 8 — 9 столетий вероятно находилась, как ранее было сказано, где-то недалеко от нынешнего Переяслава-Хмельницкого. Порядка одной — двух сотен километров ! ⁴⁷⁵ Археологически сия «первопрестольная» пока не найдена, но имеется некоторая гидронимическая «подсказка» ⁴⁷⁶. Возможно, что расположение Артаба, до его эвакуации в Переяславль-Артанийский (Переяславль-Русский, Переяслав-Хмельницкий) в конце 9 века, как-то связано с гидронимом (наименованием водоёма) Артополот. Две небольшие речки с этим названием имеются на северо-западее и севере Полтавской области. Одна из них расположена в Лохвицком, а другая — в Чернухинском районе. В переводе с ряда иранских языков Артополотозначает – “arta parata” – «божественная река» ⁴⁷⁷.

Или же шире! Артаб, по-видимому, располагался где-то в южной части левобережья Среднего Поднепровья. В регионе, где, как ранее указывалось, фигурирует одна из наибольших в Восточной Европе концентраций иранских гидронимов: Хорол, Сула, оба Артополота, Удай, Самара, Сура, Надра, Овда и др. «Божественный» город росов вполне мог находиться на любой из этих перечисленных рек, впадающих в Днепр. Восточнее или же юго-восточнее нынешнего Переяслава-Хмельницкого.

Вероятное сооружение Олегом в конце 9-го столетия Переяславля-на-Трубеже (вместо разрушенного при “позднем” Аскольде более южного Артаба) временно (до появления здесь печенегов) возобновило частичное расселение этнических росов в данном районе. Другая их часть закрепилась на противоположной стороне Днепра ⁴⁷⁸ в низовьях Роси (с тех пор и называется так эта река) на части прежней территории уличей. Тогда же (по данным археологии) возникла крепость Родень.

Иное дело “русы-корпоранты” ! Усилившись новыми группами варягов, а также частью ильменских “мужей нарочитых”, славянскими, финскими, тюркскими и аланскими дружинниками, остатками этнических росов, “корпорация” всё больше превращалась в своеобразный господствующий в “империи Рюриковичей” слой, характерный уже для следующего этапа Киевской Руси X — XI вв. (русь, русины).

Cоединив северную и южную части Восточнославянщины, росы-“корпоранты”, с одной стороны, а “мужи рюриковичей” (в т. ч. и варяги) с другой, образовали на грани 9-10 столетий могущественнейшее государство Восточной Европы. Хазарский каганат ещё сохранял значительную часть своего авторитета, но был обречён на уход с исторической арены.

Значение варягов в формировании социальнo-экономической надстройки Руси (особенно “Укрупнённой Руси”) весьма значительное, но совсем не викинги сопровождали «эмбриональный» этап её развития ⁴⁷⁹. За актом нашего непосредственного “огосударствления” стоит один из предпоследних аккордов славяно-арийского [блок-схема 10] синтеза ⁴⁸⁰.

А. В.

ФИННО-УГОРСКИЙ КОМПОНЕНТ

Четыре пращура Руси