Четыре пращура Руси: ГЕНЕЗИС ВОСТОЧНОГО СЛАВЯНСТВА

ОТ ПРОТО-АНТОВ И ВОСТОЧНЫХ ВЕНЕДОВ К АНТАМ “КЛАССИЧЕСКИМ”

Современная археология имеет несколько солидных гипотез восточнославянского этногенеза. Аналогичная ситуация сложилась и в языкознании.

Сравнение всех этих концепций выявило блок-схемное соответствие между собой только 2-х из них. Это, с одной стороны, классическая языковедческая теория “двух прародин” академика А. А. Шахматова и его хронология последовательности членения праславянской лингвистической общности ²⁶¹. Однако пришлось абстрагироваться от многих историко-географических предположений этого выдающегося русского учёного. Первую его “прародину” мы проиллюстрировали в одной из предыдущих глав польским археологическим материалом, который (в целом) укладывается в шахматовскую теорию. Выйдя же на вторую “прародину” (носителей поморской культуры), дальнейший (уже сугубо восточнолавянский) этногенез блок-схемно оказался очень близким современной археологической концепции Е. В. Максимова ²⁶² (“с другой стороны”). Имеется в виду его последовательнлсть археологических культур : зарубинецкая — киевская — колочинская и пеньковская — волынцевская, лука-райковецкая и роменская — древнерусская. Рассмотим (на этот раз в прямой хронологии) этнополитическую ситуацию предшествующую формированию собственно восточного славянства.

В процессе складывания скифского объединения (с нач. 7-го и до нач. 6-го столетий до н. э.) в его состав, кроме нескольких племён бывшего круга “степной бронзы”, вошло и население правобережного Среднего Поднепровья ²⁶³. К моменту “скифизации” данный регион был преимущественно археологически обозначен (наряду с восточной Подолией, нек. районами Левобережья и частью Волыни) чернолесской и поздней белогрудовской культурами. Их носители (как мы показали в предыдущей главе) сформировались в ходе сложных ассимиляционных процессов XII — VIII вв. до н. э. в среде местных “пост-праславянских” племён в результате расселения среди них фракийцев и иллирийцев ²⁶⁴. В Геродотовой Скифии эта этническая группа (бывшие чернолессцы и белогрудовцы) постепенно перешли, по-видимому, на северо-восточноиранский язык. Носители последнего (т. н. “царские скифы” и др. пришельцы из-за Волги в 7 — 6 вв. до н. э.) лингвистически ассимилировали и пост-киммерийское население своего нового (восточноевропейского) объединения. Неушедшие из Восточной Европы представители племён срубной культуры сменили на скифский свои северо-западноиранские диалекты (алазоны, каллипиды и т. н. “скифы-земледельцы”).

Иранизированные же потомки чернолессцев и белогрудовцев наименованы Геродотом как “скифы-пахари“. Великий галикарнасец подчёркивает их языковое единство (в сер. пятого столетия до н. э.) с остальными 5-ю скифскими этно-политическими подгруппами ²⁶⁵.

Правобережно-среднеднепровское племенное объединение инкорпорировалось, вероятно, где-то в нач. VII в. до н. э. в новый степной конгломерат, хотя в предшествующее подобного рода образование (киммерийское) местные жители наверняка не входили ²⁶⁶. Cкифо-сколотское (как и посткиммерийское) проникновение на территорию нынешних Черкащины, Киевщины и Житомирщины (основного чернолесско-белогрудовского территориального ядра) и в предгеродотовcкий период (7 — 5 столетия до н. э.) было несущественноно, что подтверждается незначительностью иранской гидронимии именно на правобережье Среднего Днепра ²⁶⁷. “Скифы-пахари” постепенно (прежде всего через свою родоплеменную аристократию) испытывали культурное, а затем и лингвистическое влияние мира “степной бронзы”. Тем более, что для территории Правобережной Украины начала 7 в. до н. э. была характерна, скорее всего, языковая нестабильность. Фракийско-иллирийский билингвизм (двуязычие) ²⁶⁸ облегчил (в течение последующих 200 лет) иранизацию пост-белогрудовцев и чернолессцев. В то же время местный скифоидный археологический вариант сохранял свои весьма особенные черты ²⁶⁹, которые не были характерны культурам тогдашних позднеарийских племён Степной Евразии. Иранизация правобережной части Среднего Поднепровья осуществилась не столько в результате расселения здесь “сако-сколотов” или посткиммерийцев. Это произошло в процессе политического и культурного освоения Великой Скифией указанного района при сохранении прежнего населения и его старой гидронимии (названий водоёмов).

Можно предполагать, что “царские скифы” (паралаты— господствующее в объединении племя) именовали этих правобережных надднепровцев «антами». Данная лексема, по О. Н. Трубачёву ²⁷⁰, в индоиранских языках идентично славянскому — «окраинные», «пограничные» или (по ранне-верхненемецки) маркоманны. Последние (как известно) в конгломерате германских племён нач. 1 в. н. э. занимали территориальное положение аналогичное прото-антам в Скифской державе. Обе племенные группировки в своих макроэтнических общностях находились в “активном приграничье”. “Скифы-пахари” (и их потомки) позднее не входили в состав какого-либо ираноязычного политического объединения, занимая при нём окраинное положение. Антами их могли (ретроспективно) назвать только в Великой Скифии. Постепенно этот новый (по отношению к “чернолесско-белогрудовским” столетиям, XII — VIII вв. до н. э.) этноним вполне мог стать и самоназванием “скифов-пахарей“ (протоантов). В 5 в. до н. э. великоскифское межплеменное объединение постепенно преобразуется в раннюю государственность, достигшую своего расцвета при царе Атее в четвертом столетии до н. э. Чёткие классобразующие тенденции отразились и на межэтнических отношениях. Усиливаются конфликтные ситуации между субъектами скифской федерации племён, что было результатом перерастания последней в своеобразный тип “степной державы”. Подобного рода государство “дебютировало” именно тогда (две с половиной тысячи лет назад) на просторах Степной Евразии в виде Великой Скифии. Cтолица последней раположилась (скорей всего) в т. н. “Каменском городище” ²⁷¹.

В дальнейшем возникнут и разовьются новые кочевническо-городские цивилизации (Азовская Болгария, Второй Восточно-Тюркский Каганат, Хазария, Золотая Орда и др.), но первой в данной “цепочке” степных культурологических структур явилась Держава Атея. Немаловажную роль в перипетиях внутрискифских междоусобиц сыграл и процесс постепенного перемещения (в течение 6 в. до н. э. — нач. и сер. 5 в. до н. э.) т. н. “царских скифов” из Предкавказья в степной Крым и Северное Причерноморье ²⁷².

Централизаторские устремления “каменско-городищенского” правительства приводили к его конфликтам с местными скифскими и “скифоидными” племенами, особенно, по-видимому, с протоантами. Отобразилась подобная этнополитическая ситуация и на шедеврах тогдашнего изобразительного искусства. Знаменитый золотой гребень из кургана Солоха (изготовлен где-то в кон. V в. до н. э.) орнаментирован сценой отчаянной вооружённой борьбы между скифами. Здесь отражён, возможно, один из эпизодов усмирения паралатами восстания одного из “субъектов” сколотского объединения.

Противостояние “скифов-пахарей” и степняков наблюдалось по археологическим материалам и во 2-й пол. 6 в. до н. э. ²⁷³, но более существенный погром правобережного Среднеднепровья произошёл более чем столетие спустя. На рубеже V-IV вв. до н. э. значительная часть местных (“скифоидных” же) городищ подвергаются разрушению ²⁷⁴. Сам же правобережно-среднеднепровский археологический в-нт частично замещается (особенно на Черкащине) кочевой разновидностью собственно скифской культуры ²⁷⁵. Имело место также некоторое расширение на правый берег левобережного среднеднепровского оседлого скифоидного комплекса. Последний ²⁷⁶ чаще всего связывается с геродотовскими “скифами-земледельцами” (авхатами). Приведённые явления — последствия значительного конфликта. Произошло столкновение, по-видимому, каких-то внутрискифских центросремительных и центробежных сил.

Почти одновременно с упадком археологического комплекса “скифов-пахарей” возникают скифоидные черты в тогдашних (4-3 столетия до н. э.) культурных слоях Полесья, западной Волыни, юго-восточной Польши, Галичины ²⁷⁷. Галицко-западноподольское “направление” скифизации было, скорее всего, результатом расселения сколотов-алазонов с территории современных северной Молдавии и Винничины ²⁷⁸ (параллельно с рейдами паралатов вглубь Центральной Европы) в рамках великодержавной экспансии Атея, его вассалов, а затем и наследников. Иначе в полесско-волынско-подляшском регионе ! Местные “ново-скифоидные” поселения, по археологическим данным, неоднократно (вместе с городищами иного происхождения) подвергаются разрушению в результате набегов ²⁷⁹. Наиболее вероятным источником подобных ударов могли быть кочевые и др. “имперские” группы сколотов. Cледует предположить, что скифоидные культурные черты крайнего северо-запада Украины являются последствием иммиграции из Среднего Поднепровья. Cюда могла перебраться значительная часть протоантов, отделившихся от Великой Скифии в процессе её междуусобиц. Этот переселенческий поток (кон. 5 — нач. 4 вв. до н. э.) включил в себя, возможно, и нек. др. группы скифов-изгнанников.

В результате усиления великосколотской экспансии в Центральную Европу в IV в. до н. э. усилились набеги кочевников на смежные территории сев.-зап. Украины, Белоруссии и Польши. Это, в свою очередь, обусловило (по-видимому) формирование межэтнических конфедеративных объединений в данном регионе. Археологическим отображением одного из таких конгломератов является поморско-подклешовский комплекс ²⁸⁰, который соединял в себе черты ряда соседствующих друг с другом культур (поздне-поморской, латенской, позднелужицкой, милоградской и полесско-скифоидной). Этому комплексу свойственна пестрота своих компонентов, что отмечается археологами ²⁸¹.

Приведённое хозяйственно-политическое единство вероятно объединяло — ираноязычных протоантов (“скифов-пахарей”), праславян (венедов), кельтские и иллирийские группы, часть невров (южных балтов) [блок-схема 6].

Одним из этнических элементов данной гипотетической конфедерации племён были и древние праславяне (венеды), косвенно засвидетельствованные Софоклом в 5 в. до н. э. ²⁸² Этому афинянину было что-то известно о янтаре, добываемого около “Северного Океана” на какой-то реке у каких-то “индов”. Великий драматург путает венедов с другими (созвучными с ними по самоназванию — по-видимому, в основе всех этих этнонимов лежит какое-то одно из древнеиндоевропейских родовых имен) народами. “Янтарное” и “северно-океаническое” направления ошибки Софокла ведут к нижней и средней Висле. Здесь мы (как раз для данной эпохи) и зафиксировали в одной из предыдущих глав собственно позднепраславянскую поморскую культуру 7 — 2 вв. до н. э. Носители заключительного этапа последней и явились одним из важнейших компонентов подклешовского комплекса 4 — 2 вв. до н. э. Вероятность же наличия среди представителей последнего скифско-иммигрантского компонента, кроме археологических данных, обусловливается ещё и выявленным языковедами существенным обще-позднепраславянским слоем восточно-иранских заимствований ²⁸³ (cлово, свет и ряд др.). Этот лексический пласт не связан с более поздней “лавиной” сугубо восточнославянских восприятий из скифо-сарматских диалектов ²⁸⁴ (топор, собака, огонь и мн. иных). Весьма значительная часть архаичных восточноиранизмов могла проникнуть в общий праязык славян (на позднем этапе его существования) только по протоантско-сколотскому “подклешовскому сценарию”. Другие же из общеславянских заимствованных у ариев лексем (наиболее древние из них) ещё более ранние. Они могут восходить к давним праславянско-иранским, “многоваликовско” — пра-индо-арийским и даже к балтославяно-общеарийским лингвистическим контактам III — 1-й пол. I тыс. до н. э.

3  в. до н. э. оказался критическим для великоскифской государственности. Сарматские набеги становятся всё более частыми и результативными. В конце данного столетия две (по-видимому) северо-западные коалиции племён (венедо-протоанто-галато-невры и скиро-галаты) параллельно с сарматами нанесли державе наследников Атея решительный удар. Большая часть своей территории Скифией была утрачена. Cкиры и галаты в какой-то момент этой войны угрожали даже Ольвии (“декрет Протогена” ²⁸⁵). Великая Скифия становиться Малой. В последующие века территория этого государства ещё более сокращается. Некоторая часть скифского оседлого лесостепного и степного населения была постепенно подчинена различными вновь прибывшими восточноиранскими кочевыми группами (“царскими сарматами” и близкими к ним группами, языгами, роксоланами, аорсами-сполами и аорсами-росиями) и обложена данью. Это косвенно подтверждается археологическими данными ²⁸⁶. Т. н. “Сарматия” характеризуется наличием на её просторах как кочевников, так и (кое-где) оседлых обитателей. Ряду территорий свойственна пестрота обоих хозяйственных укладов ²⁸⁷ (Золотая Балка, поздние слои Каменского городища и др.).

Протоанты-эмигранты возвращаются в Среднее Поднепровье. Сюда же, вместе с ними, попали группы галатов и невров, значительная часть венедов (в т. ч. уже славянизированные и кельтизированные позднелужицкие элементы — бывшие “северо-иллирийцы”). Имело место, по-видимому, проникновение и других небольших центральноевропейских этнических ответвлений. Археологическим отображением данного нового племенного союза явился ранний этап зарубинецкой культуры ²⁸⁸ (кон. 3 в. до н. э. — 1 в. до н. э.). Кроме вышеназванных этносов в состав данного объединения (с момента его размещения на Среднем Поднепровье и в Полесье) вошли новые группы невров, часть “скифов-земледельцев” (авхатов) и меланхленов (восточных балтов) ²⁸⁹ [блок-cхема 6].

За всё время существования зарубинецкой культуры (кон. III в. до н. э. — II в. н. э.) сформировалось, возможно, явление скифо-венедского двуязычия ²⁹⁰. Такой билингвизм на рубеже Н. Э. охватил, наверное, большую часть носителей данного археологического комплекса. Только этим явлением (а не простой языковой ассимиляцией) объясняется большая часть иранского влияния (минимум несколько тысяч заимствованных от скифо-сарматов лексем !) именно на восточнославянские языки (рок, чара, жрец, вопить, вещать, год, степь, собака и мн. др.) ²⁹¹. Преобладание среди данных скифских заимствований характерной бытовой лексики убедительнейше иллюстрирует сам факт существования периода двуязычия. Многочисленность же иранизмов в восточнославянских языках отмечена рядом исследователей ²⁹², начиная с А. И. Соболевского и В. И. Абаева. Постепенно почти за всеми зарубинцами закрепляется (возможно) самоназвание — анты и “международный” макроэтноним — скифы. Среднее Поднепровье от эпохи Геродота (сер. 5 в. до н. э.) и до 3-й четв. первого столетия нашей эры оказалось практически вне поля зрения античных историков. К авторам II в. до н. э. по-видимому доходили какие-то смутные сведения о т. н. “кельто-скифах” (что отобразил столетием позже Страбон ²⁹³). Для жителей Средиземноморья 4 — 2 вв. до н. э. имя кельтов ещё “покрывало” собой как германцев, так и праславян. “Кельто-скифами” европейской “глубинки” античные авторы эпохи Катона Старшего могли именовать несколько различных смешанных скифско-центральноевропейских этно-политических группировок, в т. ч. и зарубинцев. Имеется, наконец, и определённое косвенное свидетельство о Среднеднепровском Правобережье 2-й пол. I в. до н. э. В знаменитой “карте Агриппы” ²⁹⁴ Днепр характеризуется как западная граница Сарматии. Правый берег этой реки (как в нижнем, так и в среднем течении) в данном документе населён “скифами”. Языги в этот исторический момент только начали перебираться “на постоянное жительство” в херсонские степи ²⁹⁵.

Можно предположить, что “глубинными” скифами жители Ольвии (как и других греческих припонтийских полисов) называли именно наших двуязычных протоантов-зарубинцев, т. к. восточноиранский язык для последних был таким же родным, как и позднепраславянский. Аналогичные явления наблюдались во все исторические эпохи вплоть до современности. Возьмите хотя бы нынешних парагвайцев (гуарани-испано-двуязычных ²⁹⁶) или территориально ближайших к нам буковинцев. Как известно, у последних до 2-й мировой войны преобладал румыно-украинский билингвизм ²⁹⁷.

Одновременно (в связи с политическим выделением в 3-2 вв. до н. э. “протоанто-венедов”-зарубинцев) начинают формироваться диалектные особенности позднепраславянского языка, который функционировал в Среднем Поднепровье начала н. э. “Метропольные” венеды Повисленья во II в. до н. э. археологически трансформируются в пшеворскую культуру ²⁹⁸. Классический этап развития этого комплекса чётко отображён в письменных источниках. Плиний Старший упоминает в 3‑й четв. 1 в. н. э. о венедах ²⁹⁹, располагая эту западную праславянскую группировку примерно на территории пшеворской культуры ³⁰⁰. Зарубинцев-протоантов, как самостоятельное зтно-политическое объединение он уже не застал. Где-то за десяток лет до написания “Естественной истории” Среднее Поднепровье испытало существенные миграционные потрясения ³⁰¹. По мнению многих исследователей, зарубинцы и пшеворцы (по крайней мере с кон. 2 в. до н. э.) представляли собой различные политические объединения, что хронологически совпадает с началом распада наличного (по данным сравнительного языкознания) славянского лингвистического единства ³⁰² [блок-cхемы 2 и 6].

Скифо-венедское устойчивое двуязычие пошатнулось в 1 — 2 вв. н. э. Большей частью правобережья Среднего Поднепровья овладело к тому времени скифо-сарматское объединение сполов ³⁰³ [блок-схема 7]. После разгрома аланами (где-то в сер. 1-го столетия н. э.) племенного союза аорсов произошло значительное перемещение последних из нижневолжско-северокавказского региона на запад и северо-запад. Аорсские племена сполов и росиев заняли, соответственно, правобережную и левобережную части Среднего Поднепровья.

Другая же часть этой побеждённой сарматской группировки бежала от аланов в северокавказские предгорья, где и сохранялась до сер. IV в. н. э. Здесь их и зафиксировал (а именно росиев-апостатов) один из отцов христианской церкви Ефрем Сирин ³⁰⁴. Северное же (основное) ответвление этого племени заняло бывшую территорию “скифов-земледельцев” — Полтавщину, Харьковщину и сев. Луганщину. Пришлые росии-аорсы застали здесь, по-видимому, лишь незначительные “осколки” (да и то уже номадизированные савроматами) неушедшей части носителей авхатского “филиала” великоскифской раннегосударственной цивилизации, давшего ранее такого небывалого (для Субарктики 2-й пол. I тыс. до н. э.) урбанистического гиганта, как Бельское городище ³⁰⁵ . В эпоху же Плиния Старшего юго-восточные остатки авхатов уже слились с лесостепными ответвлениями западных савроматов. Росии же, вполне вероятно, постепенно ассимилировали данный “синтез” потомков этой “пары” близкородственных себе субэтносов.

Перемещение обоих «северных» аорсских племён в лесостепь произошло, по-видимому, не без поддержки юго-западных аорсов и роксолан ³⁰⁶. Аланская угроза cтимулировала, вероятно, на какое-то время у западных сарматов и нижнеднепровских поздних скифов центростремительные тенденции, которые и привели к образованию во 2‑й пол. 1 в. н. э. т. н. «державы Фарзоя – Инисмея». Эта уменьшеная копия-реминисценция «Атеевой Великой Скифии» сдерживала (не без союза с Римской Империей) натиск с востока аланов, пока не распалась к концу того же столетия. В период же «фарзоевого регионального великодержавья» и частичного оттеснения зарубинцев из Среднего Поднепровья, на Правобережье этого региона (наряду с аорсами-сполами) переселилась часть позднескифского населения т. н. “нижнеднепровских городищ” ³⁰⁷.

Протоанты (частично отступившие под сарматским натиском из Среднего Поднепрвья) одновременно испытывали давление и “плиниевых” венедов. Новая (позднезарубинецкая) культура Десны и Верхнего Днепра ³⁰⁸ оказалась под влиянием (а возможно, что, политически, и в их составе) западных “позднепраславян” (“классических” венедов-позднепшеворцев Плиния Старшего, Тацита ³⁰⁹ и Птолемея ³¹⁰).

Археологически эти события отображены появлением ряда смешанных пшеворско-зарубинецких групп ³¹¹ (в т. ч. и на севере Среднего Поднепровья) конца 1‑го — 2‑го столетий н. э. Данным процессам предшествовал упадок собственно зарубинецкой культуры. Это произошло в результате нашествия фарзоевых аорсов, роксолан, аорсов-сполов и поздних скифов на её основные центры во 3-й четв. I в. н. э. ³¹²

Временное политическое воссоединение позднепраславяноязычного населения вероятно несколько нивелировало диалектные особенности венедского языка его носителей на Висле и наречия протоантов Верхнего Поднепровья [блок-схема 7]. Однако, по-видимому, лишь на лексическом уровне ! Геополитическая ситуация коренным образом изменилась в кон. 2 в. н. э. Лингвистическая диссимиляция западных славян и антов продолжилась после нового распада венедского объединения. Вследствии переселений готов и гепидов ³¹³.

Взаимодействие данной восточногерманской миграционной волны с полу-оседлым (к тому времени !) скифо-сарматским лесостепным населением (в т. ч. с росиями-росомонами и сполами), с рядом роксаланских и элуро-массагетских (не путать с герульскими !) элементов, а также с этническими группами центральноевропейского и балканского происхождения, обусловило формирование (на руб. 2-3 cтолетий н. э.) черняховской культуры ³¹⁴. Данный археологический феномен охватил большую часть территории Украины, Молдавию, восток Румынии. Пост-скифский земледельческий компонент, cогласно полевым исследованиям — существеннейший культурный и антропологический ³¹⁵ компонент черняховцев.

Тогда же в Верхнем Поднепровье складывается на поздднезарубинецко-пшеворской основе киевская культура (кон. 2 — нач. 5 вв.) ³¹⁶. Окончательно формируется (вероятно, что где-то до сер. I тыс. н. э.) восточный праславянский диалект, характерный антам. Последние в этих услових и преодолели (по-видимому) своё двуязычие. В восточчноевропейском макро-регионе в эти годы суживается иранский этнический массив. Cкифский язык утрачивает своё значение для межэтнического общения и сохраняется в Северном Причерноморье лишь среди части (хотя и значительной !) рядового населения черняховского объединения (Рейдготии исландских саг ³¹⁷). У носителей же киевской культуры (южная часть Верхнего Поднепровья) при таких условиях победителем процесса преодоления билингвизма вышел восточный диалект ³¹⁸ позднепраславянского (венедского) языка, который испытал в этом процессе очень значительные иранские лексические наслоения.

«Протоанты» «становяться» антами. Тогда же (3 в. н. э.) этот народ впервые фиксируется письменно. Об антах соообщают надписи на тогдашних т. н. керченских (или боспорских) вазах ³¹⁹. Особенности данной информации (а также характер сведений о народах Восточной Европы той поры) свидетельствуют, что позднеантичные понтийские греки что-то весьма смутно слышали о далёком северном (для них) народе. “Ближние” же северо-причерноморские этносы (скифы, готы, cарматы, карпы, элуры, бораны и др.) ³²⁰ херсонеситам и пантикапеополитам третьего столетия известны лучше.

Упоминание об антах в связи с событиями 376 — 378 гг. Иорданом связано, скорее всего, также с Верхним Поднепровьем и, отчасти, с Центральным Полесьем ³²¹. Гунно-тюрки этот момент покорили всю т. н. “Припонтийскую Скифию”. Как её степную, так и лесостепную части. Часть гото-скифов, возглавляемая Винитаром (Витимиром) могла на некоторое время оторваться от гуннов только где-то к северу от современных Василькова и Чернигова. А это район обитания племён киевской культуры (“Край антов”). В Центральную Европу в этот момент ушла другая (“радагайсова”) группа остроготов ³²². Лишь спустя несколько лет гунны сумели вмешаться в “Винитарово-Божов (-Бусов)” конфликт. Указанные события, по-видимому, обусловили ³²³ (на археологическом уровне) постепенную трансформацию киевской культуры в колочинскую. Косвенное подтверждение протекания антско-готского конфликта в лесо-лесостепной зоне можно найти, возможно, и в современной топонимике. Бусово поле имеется на территории нынешнего Киева ³²⁴.

Анты и после событий начала последней четверти четвёртого столетия остались доминирующей силой Верхнего Поднепровья. Им пришлось, естественно, в условиях кон. 4 — сер. 5 вв. признать какой-то сюзеренитет “дома Атиллы” ³²⁵.

После разгрома “державы Германариха”, гуннского нашествия и его преодоления европейскими народами анты ассимилируют (в 5 — 6 вв.) значительную часть ирано-германского населения позднечерняховской культуры украинской лесостепи ³²⁶. “Венедизированные” “скифы-пахари”, т. о., снова воссоединились со значительной частью потомков других “геродотовых” сколотских племён в едином массиве (колочинская и пеньковская культуры ³²⁷ Поднепровья, лесостепи и лесо-лесостепи Украины) [блок-схема 8]. В состав восточного славянства, как видим, вошли и представители “коренных ариев” ареала “степной бронзы”, которые влились в антские этнические структуры очень существенным компонентом, как антропологическим ³²⁸, так и (особенно) культурным ³²⁹. Изобразительное искусство Киевской Руси (как и другие элементы её цивилизации) скорее связано с Великой Скифией (через посредство, в основном, черняховской культуры), чем со своим лингвистическим предковым рядом. Носители последнего (поморско-зарубинецко-позднепшеворско-киевского археологического круга) и сами по себе испытали существенные иранские культурные и лингвистические влияния.

Одновременно шла “антизация” различных праголядских, летто-литовских и пруссо-ятважских групп в более северных районах. Об этом свидетельствуют данные тогдашних местных археологических культур ³³⁰. Сложившийся постскифско-венедо-балтский этнический массив (“классические анты” ранневизантийских авторов ³³¹) и стал основой собственно восточного славянства. Антско-венедский говор в течение II — VII вв. всё более обособлялся ³³² в самостоятельный диалект [блок-схема 8]. В 6 — 11 столетиях продолжается ассимиляция иранцев (сначала росомонов — росов, а позднее — части донецких аланов [блок-схема 10]) ³³³ и балтов. Тогда же (и также последовательно) сливаются с пост-антами несколько западнославянских групп ³³⁴. На севере с 7 в. началась ассимиляция финно-угров ³³⁵. В этот же исторический момент распадается антский племенной союз. Раннее восточное славянство временно (до эпохи Киевской Руси) политически разделяется. Анты утрачивают своё общее самоназвание и постепенно переходят на пользование исключительно местной этнонимикой (северяне, древговичи, волыняне, дулебы, поляне, тиверцы, росы и пр.). Аналогичная метаморфоза произошла и с ариями II — I тыс. до н. э. Общее своё самоназвание “титаны Евразии” постепенно изменили на имена саков, сарматов, согдийцев, хорезмийцев, персов, мидян ³³⁶, парфян, бхаратов и мн. др.

С 8-го столетия потомки антов принимают (последними среди тогдашнего “венедоязычного” населения) новый для них макроэтоним — славяне, а до сер. XIII в. (все их группы) и новое самоназвание — русские ³³⁷.

Кроме праславянского — венедского, глаными антропологическими компонентами антов (и постантов), как мы видим, были иранский и балтский элементы. Последний (ещё до конца не ассимилированный) в составе антских переселенцев 6 века проникал даже на Балканы, “слегка” распространив здесь балтскую гидронимию ³³⁸. Cкифо-сарматам Русь обязана (в основном Великой Скифии) очень значительными арийскими лексическими наслоениями в языке, а также преобладающей культурной, изобразительной, духовной и языческо-религиозной традицией ³³⁹.

Одним из наших главных этнических компонентов (наряду с праславянским-венедским) был арийский элемент. Гл. о. — скифо-сарматский ! Последнему Русь обязана очень значительными лексическими наслоениями в языке, а также преобладающей культурной, изобразительной, духовной и жреческо-культовой традицией. Наше язычество представлено, по мнению многих исследователей, большим количеством как иранской (Хорс, Симаргл, Сварог, Вий, Див и мн. др.), так и синкретической славяно-арийской (Даждьбог, Стрибог, Сварожич, Род и т. п.) теонимией (наименованиями богов). Да и антропологически сако-скифо-сарматы — одна из основных составляющих формирования восточного славянства.

Праславяне-венеды же являются “стержнем” нашего лингвистичского наследия. Именно к ним восходит грамматическая основа языка антов и постантов. Весьма весома в нас праславянская культурологическая традиция. Антропологически же венеды также один из главнейших элементов собственно восточных славян.

Антские миграции на Балканах привели к изменению самой структуры “славянства-венедства”. В VI в. н. э. данная лингвистическая гуппа была представлена одним языком ³⁴⁰, разветвимшимся к тому времени на 2 всё более дифферинцируюющихся друг от друга диалекта : восточный (антский) и западный. Последний также начал расчленятся [блок-cхема 7] на 2 наречия : “чешско-моравское” — склавинское (представленное носителями пражской культуры) и лехитское пост-венедское. Поздние венеды (современники Иордана ³⁴¹) чётко идентифицируются сейчас с населением дзедзицкого археологического комплекса ³⁴².

Во 2-й пол. 6-го и в 7-ом столетиях большую часть Балканского п-ова чересполосно заселили ³⁴³ как антские, так и склавинские (вместе с отдельными группами пост-венедов-лехитов) племена [блок-cхема 7]. Сложились (к нач. посл. четв. I тыс. н. э.) 3 группы антско-склавинских наречий-койнэ ³⁴⁴. Зап. и вост. венедские диалекты-праязыки были ещё достаточно близки один к другому, чтобы иметь возможность образовать в областях своего “переплетения” промежуточные говоры. Так образовались антско-склавинское смешанное наречие Мёзии, Фракии и Македонии, cклавино-антский говор Иллирии, а также склавинско-антское койне Паннонии и Норика [блок-cхема 7а]. Из этих лингвистических очагов впоследствии и развились 3 группы диалектов : болгаро-македонских, сербо-хорватских и словенских. Параллелизм процесса формирования в 3-х различных местах говоров промежуточных между антскими (с одной стороны) и склавинскими (с другой) наречиями и создал у лингвистов иллюзию особой южной языковой ветви славян. При этом однозначно отмечается, что из всей “тройки” подгрупп славянства южная наиболее лингвистически “расплывчата” и условна, тогда как западная и, особенно, восточная — более компактны в языковом отношении ³⁴⁵.

Таким образом, славяне в течение 3-й четв. I тыс. н. э. перегруппировались из биполярной структуры в условно-трёхполюсную. В дополнение к западной (склавино-поственедской) и восточной (антской) подгруппам появилась южная, промежуточная, балканская ³⁴⁶.

Менее значительные (хотя и довольно существенные) компоненты формирования восточного славянства составили фракийцы, иллирийцы, кельты, германцы и тюрки. Последние несколько усилят своё влияние на последующий (русский) этап развития нашего этноса. Но гораздо весомее проявит себя в “подпитке” Руси во II тыс. н. э. финский элемент. Он по своей “преемственной значимости” к концу 20 в. сравнится, пожалуй, с “триумвиратом” “фундаторов” восточного славянства. Финский компонент окажется очень весомым в процессе формирования великороссов. Но об этом в следующих главах.

Сопоставление данных сравнительного языкознания и археологии определяет этнополитической предпосылкой расчленения праславянского языка — разделение племенного союза носителей поморской культуры (через позднепоморско-подклешовский этап) на зарубинцев и пшеворцев (3 — 2 вв. до н. э.). Данная дифференциация обусловила постепенное и переменное (в свзи с межэтническими перипетиями) наращивание диалектных отличий обеих ветвей позднего праславянства. Уже к концу 3-й четв. I тыс. н. э. можно констатировать наличие восточно-праславянского (постантского) языка.

В общей же ретроспективе — восточное славянство предствляет собой органический синтез лесных и лесостепных племён Восточной и Центральной Европы, с одной стороны, а также великих древних этнических массивов Степной Евразии, с другой.

А. В.

ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ

Четыре пращура Руси