Публицистика общерусская: Так чей же Илья Муромец?

(Оба прототипа былинного героя — южно-великороссы)

Для сайта "Фраза.юа". 22.01.2022 - "Чей Илья Муромец?"

2 августа 2018 года в Киеве открыли памятник, посвященный былинному герою Илье Муромцу, закончившего свою жизнь, как известно, иноком Киево-Печерской Лавры. Постамент знаменитому богатырю был установлен в парке «Муромец» на одноимённом острове.

Название же сего географического объекта также связано, скорее всего, с жизнедеятельностью (сер. 12 – нач. 13 вв.) рассматриваемого персонажа.

Почти всю свою киевскую службу Илья Муромец пребывал в статусе рядового (иногда воеводствующего над небольшими воинскими подразделениями) велико-княжеского дружинника. Лишь после тяжёлого ранения (предположительно при осаде Матери Городов Русских черниговско-смоленскими войсками Рюрика Ростиславича в 1203 году) наш герой получил титул боярина и в придачу к нему – вотчину. Ею оказался (мало привлекательный для ведения хозяйства) один из островов на Днепре возле Киева.

Постригшись в монахи Киево-Печерского монастыря и не имея детей новоиспечённый боярин свою вотчину отдал в залог для свой обители. Отсутствие в Киево-Печерском патерике жития преподобного Илии косвенно свидетельствует о том, что в иноческих подвигах святой воин успел провести не так много времени. После же смерти «Ильи Печерского», остров Муромец перешёл в собственность монастыря и был таковым аж до конца XVII века. С переходом этой монастырской земли (бывшей боярской вотчины) во владение городу.

Прототипом сего былинного персонажа большинством исследователей и русским православием считается уроженец села Карачарова близ Мурома. Он принял монашество в Киево-Печерской лавре под именем Илия и был причислен к лику святых как «преподобный Илья Муромец» (канонизирован в 1643 году).

Т. е., даже ещё под властью Речи-Посполитой у Синода Киевской митрополии (Петра Могилы, Сильвестра Коссова и др. «духовных регимантарей для схизматиков») не было никаких сомнений в муромском происхождении канонизируемого субъекта. Несмотря на то, что киевляне 12 – 16 вв. нередко называли Муром под искажённым названием Моров, Муров.

Игнорируя это обстоятельство, а также вопреки сюжетным (связанным с Ильёй Муромцем!) линиям содержания былин, некоторые публицисты высказывают предположение, что родиной этого богатыря были не Муром и не Карачарово! Мол-де ею могли быть либо Карачев (крайний восток нынешней Брянской области), либо Моровск (Моровийск) в теперешней Черниговской области (к югу от областного центра по Десне). Тем самым предполагается, что Илья Муромец был по происхождению не пра-южновеликороссом, а пра-украинцем. Т. к. он якобы родом не то из Карачева, не то из Моровска.

Однако Преподобный Илия, чьи мощи хранятся в Киево-Печерской лавре, канонизирован в 1643 году под именем «Ильи из Мурома», а не «из Моровска» и «не из Карачева (не маленького по реалиям 12 – 17 вв. северского города)». С другой же стороны оный Карачев находится (и всегда находился) глубоко на территории нынешней РФ, на северном стыке расселения курян с брянско-камаринцами. И украинского (или же пра-украинского) там ничего никогда не было.

Другое дело город Моровийск – нынешнее село Моровск!

К означенному топониму подводят некоторые вариации второй части именования Ильи Муромца: Моровлянин, Моровлин, Муравленин, Муровец, Мурович, Муромлян. Так или иначе позволяющие как-то увязать былинного героя с Моровском. В самом же этом селе (бывшем городе) никаких исследовательских «зацепок», кроме топонима, к древнерусскому богатырю, однако, – нет!

Да и выехать из Моровийска (а не из Мурома!) в Киев через Чернигов, Илья никак не мог. Моровск лежит как раз на кратчайшей (описанной Владимиром Мономахом в своём «Поучении») дружинной дороге между обеими княжескими столицами. Моровийск ближе к Киеву, чем сам Чернигов. Не мог Илья по означенной дороге поехать сначала «назад» на полсотню километров, а затем «вперёд» на 150.

Вот как маршрут богатыря описан в былине «Первая поездка Ильи Муромца».

Первый скок скочил на 15 вёрст,

На другой скочил – колодезь стал;

В третий скочил – под Чернигов-град.

«Ох ты гой-еси, Илья Муромец!

Ты пойдёшь-ка к воеводе нашему,

Ты изволь у него хлеба-соли кушати», –

«Нейду я к воеводе вашему,

Не хочу у него хлеба-соли кушати;

Укажите мне прямую дороженьку

На славный стольный Киев-град».

Т. е., выехав со своей малой родины, Илья через «третий скок» добрался до Чернигова и у местных «нарочитых мужей» спрашивает дорогу на Киев.

Хотя в самом Моровске никаких (кроме названия сего населённого пункта!) исследовательских «зацепок» к Илье Муромцу нет, но в недалеко расположенном к северу от этого села Чернигове оные (быть может и кажущиеся!) вроде бы и имеются.

В первую очередь таковой «зацепкой» является древнерусский курган 1‑й пол. X века, расположенный на нынешней территории этого областного центра. Этот курган (народное название которого – Гульбище) вот уже 150 лет раскапывают археологи. Среди многочисленных артефактов означенных раскопок были обнаружены захоронения мужчины, женщины и коня. Один из скелетов скорее всего принадлежал дружиннику. Также были найдены различные предметы, сопутствующие языческому (Илья же Муромец как по былинным, так и по редким археографическим свидетельствам в конце своей жизни был последовательным христианином!) погребальному обряду кремации. Был обнаружен жертвенный сосуд с бараньими костями и мехом со следами сожжения до возложения в могилу. Бытовые предметы включали монету (саманидский дирхем кон. IX века), огниво, гребень, нож, молоток, гвозди, остатки деревянных вёдер и бронзового кувшина. Имелись и драгоценности: бусы, стеклянные слитки, золотые и серебряные пуговицы, массивные бронзовые подвески, бронзовое кольцо и серебряные поясные пряжки.

Среди различного военного снаряжении наиболее впечатляющей находкой был очень большой меч — крупнейший из найденных древнерусских мечей. Его общая длина с рукоятью — 126 см. Клинок шириной 6,5 см имел длину 105 см, массивную рукоять украшали серебряные насечки и три ряда камней. Для сравнения, в X веке древнерусские мечи обычно имели длину 85—90 см. Для свободного владения мечом, найденном в кургане «Гульбище», воин должен был иметь рост не менее 215 см. Ну или немного пониже (порядка 2 метров), если этот меч предназначался как исключительно кавалерийский.

О богатырской фигуре этого неизвестного черниговского дружинника (или даже боярина) свидетельствовали и другие предметы воинского снаряжения, найденные в кургане. Среди них, в частности, были замеры стремян. Найденные в кургане стремена в полтора раза больше, чем типичные для того времени.

Некоторые исследователи и узкие специалисты по древнему вооружению поспешили предположить, что здесь похоронен былинный Илья Моромец, имя которого неоднократно упоминается в связи с теми или иными событиями в Чернигове или около него.

Однако! В 1988 году Межведомственная комиссия Минздрава УССР провела экспертизу мощей святого Илии Печерского, находящихся в Киево-Печерской Лавре. Исследования мощей показали, что преподобный был исключительно сильным человеком. Хотя он имел рост немного выше среднего (179 см), но был чрезвычайно плотного телосложения (нормальный вес – где-то в районе 100 кг.). Это больше соответствует и эпическому образу этого богатыря. В аспекте сравнения его, например, с некоторыми другими былинными персонажами. С Микулой Селяниновичем, например, или со Святогором.

Реконструкция облика преподобного Илии по черепу (метод Михаила Герасимова, выполнена С. А. Никитиным).

Да и хронология !? Илия Печерский – киевский дружинник 2-й пол. 12 столетия. Гульбищенский же богатырь – боярин черниговского племенного «светлого князя» (сына или внука полу-легендарного северянского «светлого» же князя Чёрного!) 1-й пол. 10 века. Этот черниговец – современник великого киевского князя Игоря Рюриковича, однако не его дружинник! Он – язычник, как и почти вся тогдашняя Русь.

Назовём-ка этого гульбищенского богатыря – Квази-Моровляниным. Т. к. нет никаких данных о его происхождении. То ли из Моровийска? То ли из Сновска? Либо из Любеча? Или же из какого-то из других дальних и ближних «пригородов» столицы северян? Может быть даже из самого Чернигова? А вдруг он – уроженец дальних весей и городов Северской Земли – Курска, Брянска, Вжища или Мценска!?

Не был Квази-Моровлянин и современником Владимира Крестителя (Красного Солнышка), и быть у оного (старше которого гульбищенский богатырь – лет на 60-70) на службе.

Иное дело – «обеспеченность» персонажей «Былин» теми или иными историческими прототипами. Означенные эпические типажи – порой результат синтеза из 2-х, 3-х, а то и из нескольких реальных персонажей Древней Руси. Так, например, былинный князь Владимир Красное Солнышко – явное сочетание образов Владимира Крестителя, Владимира Мономаха и Владимира Ольгердовича.

Так что можно утверждать, что в основе былинного типажа Ильи Муромца заложены гиперболизированные биографические народные сведения об Илие Печерском. Однако, не исключено предположение, что в оную эпическую «биографию» вошли и определённые сведения о других дружинниках. В т. ч. и отдельные сведения о жизни чернигово-гульбищенского Квази-Моровлянина! Это, в связи со всем выше изложенном, хотя и маловероятно, но допустимо. И что же мы предположим?

А именно то, что в биографическую канву «былинного Ильи Муромца» могли войти некоторые деяния гульбищенско-черниговского богатыря!

Можно ли, однако, считать этого то ли моровийчанина, то ли черниговца, то ли сновца – представителем одной из тех групп восточных славян, которые впоследствии стали украинцами? Если же гульбищенский богатырь – уроженец Курской, Мценской или Брянской волостей Северской Земли, тот сия «проблема» снимается однозначно.

Сейчас вся Черниговская область населена преимущественно восточно-полищуками и собственно-украинцами. Однако до середины 1-й четв. 17 столетия граница соседства этих 2‑х этнографических групп с южно-великороссами (с брянско-камаринской их ветвью!) была иной. Линия этого соседства примерно совпадала с тогдашним (нач. 17 века) кордоном Русского Царства с Речью Посполитой. Через Десну тогда эта граница проходила на пол-пути между Моровском (Русское Царство) и Остром (Речь Посполитая).

В ходе Смутного Времени (1605 – 1618 гг.) западные и юго-западные (приграничные с Речью Посполитой!) волости подверглись значительной этнической чистке. Отряды лисовчиков, запорожских (рейд, например, Петра Конашевича-Сагайдачного в 1618 году!) и надворных казаков осуществили кровавые погромы смолян и брянско-камаринцев. Так, например, отряд подкомория Киевского воеводства Самуила Горностая в марте 1610 года захватил Чернигов. Местное население, которое уцелело, по свидетельству первоисточников, разбежалось.

Этнической чистке подвергалось не только городские, но и сельские брянско-камаринские и смоленские жители. Особенно на кровавой «сельской ниве» потрудились лисовчики («рекрутируемые», в основном, из белорусов и восточно-полищуков.) Граница между носителями белорусских и тульско-смоленских (тоже ветвь южно-великорусских!) диалектов продвинулась на восток. Этнически тогда белорусифицировалась большая часть бывшего Смоленского княжества. Что и отразил в своей знаменитой лингво-карте 1914 года – С. И. Соболевский.

Также тогда продвинулся (в данном случае на северо-восток!) этнографический кордон восточно-полищуков с брянско-камаринцами и последних с собственно-украинцами. После террора лисовчиков и казаков. Как надворных, так и запорожских! Из захваченных «речь-посполитовцами» Черниговской, Новгород-Северской (и южной половины собственно Комарицкой) волостей масса народу бежала на Среднюю Волгу, на Самарскую Луку. Там тогда (в 1-й пол. 17 столетия) сформировался Сызранско-Самарско-Бузулукский южно-великорусский анклав в северно-великорусском окружении (о чём свидетельствует та же лингво-карта Соболевского). Говор нынешних обитателей сего анклава очень близок к брянско-камаринской речи.

Да и те (территориально близкие к Речи Посполитой) волости, которые сохранились за Русским Царством, были тоже существенно обезлюжены. Так, например, воевода Путивля (города, ставшего после Деулинского перемирия, пограничным с русской стороны) жаловался в сер. 17 века в Москву о том, что треть дворов в его городе «до сих пор стоят пустыми».

Так что если гульбищенский Квази-Моровлянин с его родственниками и чьи-то предки, то они прародители нынешних самарцев, сызранцев и бузулукцев.

Один (и основной!) из прототипов былинного Ильи Муромца, говоря современными лингвистическими категориями, – восточный южно-великоросс! Другой же – брянско-камаринец! Или же – луко-самарец!

А очистил Илья Муромец да Киев-град,

Збавил он же солнышка Владимира

Из того же было полону великого.

Тут же Илье Муромцу да е славу поют.

[Илья Муромец и Идолище в Киеве]

Впрочем! Хотя среди «васнецовской тройки» (Илья Муромец, Добрыня Никитич из Рязани и Алёша Попович из Ростова Великого) пра-украинцев то и нет, однако в былинном эпосе наличествуют и другие богатыри. Столичные щапы (щёголи), например, – Чурило Пленкович и Давыд Попов. Они явно уроженцы Киевского княжества. Дунай Иванович и Дюк Степанович же по текстам былин – галичане.

Абакумов Александр Васильевич

22 января 2022

Публицистика общерусская